Добавлено (2006-06-01, 6:11 Pm)
---------------------------------------------
*…а для счастья так много простого надо,
лишь один выходной -чтоб за год отоспаться
в срок зарплату с пайком получать и чтобы
наш отдел перестал ,наконец, *усилятся*

После окончания института МВД, получив офицерское звание, я по распределению попала(в буквальном смысле)))служить в один из РОВД края. *Мест нет*- рявкнул усатый кадровик, *только розыск* добавил он,и оглядел меня с головы до ног. На опера я явно не тянула. Розыск! В моей памяти живо промелькнули кадры фильмов, уроки ОРД и рассказы *бывалых* однокурсников ,(многие из которых проходили практику в различных ОУРах ).Я согласна- радостно прощебетала я и стала писать рапорт. Усатый, смотрел на меня сочувственно.
Я шла по улице и улыбалась. Мечты о моих будущих подвигах кружили голову, ярко светило солнце и я была счастлива…
…вот уже несколько месяцев я работала оперуполномоченным N-ского РОВД, буквально с пятой минуты своей службы, глядя на разбитные с лукавым прищуром, молодые рожи оперов , слушая их веселые разговоры об *износах*, *недоносках*, *глухарях*, и *подснежниках* я поняла- мечтам моим о подвигах не сбыться, я тут не к месту и на мне слишком короткая юбка. Всего в нашем отделении было 16 мужчин офицеров, сержант- кинолог, собака с незамысловатой кличкой Паштет, и я).В наставники мне дали самого наглого, лысого, и очень любвеобильного опера –Сашку . Сашку(несмотря на Всю его не красивость и очень кривые ноги )жутко любили женщины . И Сашка тоже их очень любил. Жутко и всех подряд, за что не раз был бит ,наказан шефом, и близко знаком с районным врачом по *нехорошим * болезням. Но сыскарем Санек был одним из лучших, у него было просто собачье чутье на вранье и преступников. Он шел по следу как спаниель самозабвенно и вдохновенно ,в эти минуты он забывал обо всем(даже о женщинах ). Потом ,возвращаясь с *охоты* он заглядывал в мой кабинет ,смотрел на меня мутными от бессонной ночи глазами и просящее тянул *Иркаааа ,есть че пожраааать?* я открывала сейф и доставала НЗ ,делала ему крепкий чай, брызгала своими французскими духами его лысину и он шел к начальнику - докладываться, потом заваливался своем кабинете не старенький диван(о как много пикантных подробностей мог поведать сей предмет антиквариата)и предупредив что его нет, дрых . Сашка был холост и дома его никто не ждал. Ко мне он относился как к младшей сестренке, как женщину, он меня не рассматривал абсолютно (этот факт волновал мое самолюбие долгие годы и только недавно я узнала ,что шеф пригрозил ему *высылкой в народное хозяйство* в случае совращения юной коллеги)).Сначала в мои обязанности входило отвечать на телефонные звонки и вести запись имен лиц звонивших Александру. Имена конечно же все были женские. Еще я училась печатать на машинке ,не краснеть от бесстыжих реплик жуликов и коллег ,не падать в обморок при виде трупа, и пить водку(с последним дело обстояло хуже всего -пить *правильно* не умею до сих пор).Потом я стала числиться, как опер по розыску безвести пропавших, установлению личности неопознанных трупов и розыску преступников. Покатили трудные, но очень насыщенные трудовые будни. В коллектив я вписалась на удивление легко, работа мне моя нравилась, коллеги мои все как один были личностями неординарными и яркими ,

Добавлено (2006-06-01, 6:16 Pm)
---------------------------------------------
,Но один случай мне запомнился больше всего. Среди разыскиваемых мной преступников был один тип, с очень запоминающейся ,звучной фамилией -Коха. Гришка Коха в свое время имел несчастие *пошутить* над своей соседкой. В один, не самый прекрасный для Григория вечер ,Григорий и К* захотели выпить. Жажда сея, была непереносима, она и толкнула Коху на разработку гениального и очень простого плана. Дородная соседка Варвара строила курятник. Возле начинающегося строительства аккуратными листами лежал шифер. часть которого и спер Григорий, а что б не мучиться поисками покупателя, предприимчивый мужичонка толканул его той же соседке за пару бутылок самогона и незатейливую закуску. Довольная такой выгодной сделкой Варвара ,в душе посмеиваясь над простофилей Кохой , оттащила строй. материал на свое законное место и пошла спать. Каково было ее удивление когда по утру -присмотревшись повнимательней к покупке ,она обнаружила ,что шифер был меченый. Причем, меченый ею же самой. Ярость ее не знала предела. Движимая чувством мести она написала заявление о краже. А так как за Гришкой водились еще кой-какие мелкие грешки, он был осужден .Условно. Каждый месяц он должен был ходить *отмечаться * в РОВД. Но толи от своего недалекого ума, толи от раздолбайства натуры ,а может еще по какой ведомой только ему, Григорию Кохе ,причине он свалил …В неизвестном для инспектора направлении. Так Гришка Коха был объявлен сначала в местный, а потом и в федеральный розыск. И вот в день своего рождения я, нарядная, красивая, с замысловатой прической, в сапожках на высокой шпильке, коротком платьице , вся в предвкушении подарков и поздравлений переступаю порог кабинета начальника .Начальник улыбается широко и несколько наигранно. Мою душу начинают терзать смутные сомнения. Потому что улыбаться по понедельникам шефу было не свойственно. Ему вообще не свойственно было улыбаться. Он мог орать, хмуриться, витиевато ругаться матом и ржать(над неприличными анекдотами и над неудачами своего недруга толстого начальника ГАИ Наседки).*А у нас для тебя сюрприииз*, заговорщицки подмигнул мне шеф. Подарок, так сказать ,к дню рождения. По твоему отдельному поручению задержан - Коха. Поздравляю с первой победой !Я гордо приосанилась…Собирайся, ты едешь за ним в Калмыкию , ща решим кое какие вопросики ,и -в путь… Я сникла -праздник не удался…конечно мне было приятно, что у меня уже появились первые результаты, но переться в свой день рождения в такую даль ,скажу вам не самое приятное занятие….
А тем временем Шеф решал *вопросики*/…
Генка Кусков ехал в то утро от своей любовницы ,он был переполнен чувствами и не очень трезв. И вот когда до родного дома оставались считанные метры, и Генка уже предвкушал долгожданный и заслуженный им сон на широкой и временно пустой(супруга его гостила у тещи)двуспальной кровати, его остановил бдительный инспектор ГАИ.В то утро инспектор был суров и непреклонен, а самое главное - неподкупен. несмотря на щедрые Генкины посулы и слезные просьбы *разойтись по - хорошему *.Более того ,он предложил ошарашенному Геннадию альтернативу -либо тот служит на благо родной милиции , либо…. На этом месте Геннадий вздрогнул ,потому что короткое слово *либо* в устах инспектора прозвучало зловеще .Геннадий был патриотом, Геннадий понял смысл слова *либо* , Геннадий согласился на все…
Сотрудник ППС сержант Федоров грустил…На Федорова наорал начальник .Его чуть не укусил злобный оперской пес Паштет ,а самое главное -от Федорова ушла любимая жена Галина…на прощание она кинула ему в лицо оскорбительные слова о его скандальной мамаше, маленькой милицейской зарплате и маленьком…(впрочем об этом умолчим)…К тому же Федорова мучил голод .Не смотря на свою отнюдь не богатырскую внешность(рост 167 и вес 54 кг) он постоянно хотел есть. Федоров -тебя вызывает начальник, дежурный злорадно ухмылялся. Мир рушился на глазах. Федорова отправляли в Калмыкию…
Так суждено было встретиться злобной ,молодой брюнетке, грустному ППСнику Федорову и любителю запретной любви и алкоголя, Геннадию Кускову. Экипаж тронулся в путь…
Разговор не клеился, каждый думал о своем. Водитель периодический косился на автомат Федорова и на мои открытые коленки .Он страстно мечтал что-то спросить, но не решался. В животе у сержанта бурчало ,он смущенно краснел и ерзал. Первым не выдержал водитель -его мучил *сушняк*. Затарившийсь в каком-то населенном пункте минералкой для себя и пирожными для представителей власти, он повеселел. Холодный напиток делал свое дело ,Генке получшало ,Федоров съел пирожное и заулыбался -мир заиграл разноцветными красками и оказался не так уж и плох. Я ехала в свою первую командировку и была старшей, я ощутила свою значимость и нужность и расправила плечи. Мы были- командой!)))

Добавлено (2006-06-01, 6:17 Pm)
---------------------------------------------
А вы муж и жена ? Фантазии Кускова не знали границ. *Что Вы !*,возмутилась я-* Мы по служебной необходимости *.Федоров покраснел .Генка не унимался -его мучило любопытство .Предусмотрительный инспектор ГАИ сообщил ему место назначения но умолчал о цели поездки. За спиной была уже половина пути, когда незадачливый любовник все же решился задать мучавший его вопрос -зачем мы едем в Калмыкию и почему я так разряжена.Его терзали догадки и предположения…
Свои объяснения о цели поездки я пропущу. Реакция же водителя была мягко говоря бурной. Сначала он задумался, потом попытался рассмеяться(всем своим видом давая понять , что оценил мою шутку и с чувством юмора у него все в порядке),когда наконец до него дошло, что сказанное мной не шутка, и мы действительно едем забирать из ИВС находящегося в розыске преступника он помрачнел, остановил машину и категорический отказался ехать дальше. Понять чувства Геннадия было несложно-худосочный коротышка ППСник и молодая расфуфыренная бабенка не внушали ему доверия. * Х-й с ними с правами* истерично кричал Кусков,* я еду обратно*. До заветной цели оставалась ровно половина пути. Я уговаривала и увещевала, взывала к его чувству долга и совести, и даже(каюсь) пыталась пригрозить расправой со стороны своего шефа и всего министерства МВД. Водитель был не приклонен.И тут ,когда все мои аргументы были исчерпаны раздался тихий и проникновенный голос моего коллеги. Путаясь в словах и заикаясь, он сообщил ,что в случае возвращения мы будем вынуждены сообщить жене Кускова всю правду .Словоохотливый и хвастливый Генка сам поведал нам в пути историю своих злоключений. Страх перед скорой на расправу женой оказался больше страха быть приконченным нашедшимся Гришкой. Машина тронулась. Остаток пути мы проехали молча. Фурор произведенный в ОВД ,где содержался найденный Коха, был полным. Сотрудники дежурки откровенно хихикали, начальник ИВС недоумевал и несколько раз перечитывал распоряжение на *изъятие*))преступника и сверял фотку в моем удостоверении с оригиналом. Когда вывели задержанного веселье дежурных стало понятно. Предательский смешок сорвался с моих губ. Гришка Коха был огромен. Рост его был под два метра, внушительные габариты и заросшая бородатая физиономия внушали ужас. Наручники щелкнули. Один конец защелкнулся на запястье милиционера Федорова, второй на лапище задержанного Кохи.* Не бойтесь -он смирный* -успел шепнуть мне дежурный. Выходили мы чуть ли не под аплодисменты .Впереди гордой, независимой походкой на высоченных каблуках шествовала я, сзади плелся понурый Коха, шествие замыкал семенящий мелкими шажочками не успевающий за Гришкой Федоров. Которого , Григорий буквально тащил за собой на цепочке наручников.
Кускова замутило…Обратная дорога прошла в напряженном молчании и очереди подозрительных взглядов Генки в зеркало заднего вида. Периодический он поворачивался к Гришке и предлагал ему Баунти (их он купил в неимоверном количестве с целью задобрить задержанного) , Гришка вежливо отказывался. Федоров мечтал о походе в клозет. Я размышляла о превратностях и странностях службы в милиции. Возле ворот родного РОВД я вежливо поблагодарила Генку и сказала, что б он заходил в гости. *Нет, уж лучше Вы к нам* и он лихо подмигнул мне правым глазом и кивнул себе под ноги. Там лежала монтировка. Генка подстраховался. *Ориведерчи* крикнул мне вслед Кусков и нажал на газ. Машина скрылась из виду.
P.S К Федорову вернулась жена и он счастливый отец двух очаровательных дочек, недавно он получил старлея и трудится…где бы Вы думали?)))правильно в уголовном розыске…Кусковская супруга ушла от Генки к какому-то черноглазому джигиту, начальник мой пошел на повышение и теперь решает *вопросики * в управе ,Гришка отсидел положенное и примирился с Варварой, дальнейшая его судьба мне к сожалению не известна ,я проработала еще год и перевелась в к себе в краевой центр, со своими бывшими коллегами общаемся до сих пор, большинство из них по тем или иным причинам ,увы, уволились из Органов ,но каждый год в октябре мы собираемся вместе, празднуем день уголовного розыска и вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем….
(Все рассказанное мной -чистая правда за исключением фамилий, которые по вполне понятным причинам ,я изменила)Кстати мой день рождения мы тогда все таки отметили, но это уже -совсем другая история….

Добавлено (30 Декабря 2006, 11:08)
---------------------------------------------
1-0

Смерть становится привычной, как завтрак — строго по распорядку. И ничего я поделать с этим не могу. А значит — чего рыпаться попусту? Как ни странно, лучшее время для раздумий — ожидание атаки. Это единственное время, когда мы сидим себе тихо-мирно и до поры нас никто не трогает.
Я часто думаю о смысле жизни. Звучит слишком высокопарно, согласен. Но по-другому выразить то, что бродит внутри, не могу. Я размышляю о том, кто мы. Зачем живем. Кого защищаем. Президента? Кто такой Президент? Это Государство. Государство — это люди. Мы защищаем людей. Почему, защищая людей, мы должны их убивать? И как можно защищать тех, которые ненавидят тебя, и кого ты презираешь? И если презираешь их — презираешь Государство, а значит и Президента, а как можно быть готовым умереть за того, кого считаешь грязью? И разве можно быть верным по инстинкту, а не по убеждению? Наши речевки — все эти "Убей" — не более, чем собачьи команды для развития агрессивности породы. Нас выводят, словно псов для собачьих боев. Мы прослойка между обывателем и властью. Мы смазка, что предотвращает взаимное трение. Расходный материал. Нас льют на жернова истории. Теперь я знаю, что означает летучее выражение "историю пишут кровью". Странно звучит, но тут, на краю преисподней, я впервые ощущаю себя свободным.

353-0

…мы засыпаем сном праведников и все, как один, видим один и тот же цветной сон. В этом сне мы, сосредоточенные и целеустремленные, как муравьи, бежим вдоль траншей к блиндажам, кое-как укрытым рваными маскировочными сетями. Во сне нам совсем не страшно — ведь это все не по-настоящему, мы выбираемся на бруствер и сноровисто перебегаем на первый-третий к рубежу атаки, не обращая внимания на грохот разрывов и рев штурмовиков над нашими головами. Мы видим вокруг на сотни метров, прямо сквозь жирный дым и напалмовые сполохи. Мы слышим шорох мышей в подвале разбитого дома по соседству. Мы получаем инструкции по дешевым маломощным переговорникам и знаем наперед, что будет с нами в ближайший час. И с падением последней мины впереди, мчимся в атаку, прыгая по исковерканной взрывами палубе, стреляя на ходу в горящие скелеты зданий, часто припадая на колено, чтобы выпустить заряд из подствольника. Во сне мы — снова настоящие морпехи, безбашенные убийцы, затычки в каждой дырке, море по колено. Мы бежим прямо на дульные вспышки, что мелькают из дыма перед нами, навсегда спотыкаясь о трассеры, перепрыгивая через убитых, не обращая внимания на огонь снайперов. И чем ближе к нам оскаленные каменные морды, тем яростнее мы бежим и вот уже в груди поднимается непонятное чувство, и оно гонит нас по разрушенным лестницам вверх, и мы швыряем гранаты в обугленные оконные проемы, и стреляем в упор по маленьким фигуркам, что поднимаются нам навстречу из черных глубин, не разбирая толком, кто перед нами. "У-бей у-бей у-бей у-бей" — вместе с кровью стучит в наших головах тяжелый ритм. В упоении мы кидаемся наперерез струям свинца, мы вопим без слов, перекрывая выстрелы криками, и сыплем впереди себя длинными очередями, а когда пустые магазины отлетают в стороны, мы бросаемся в рукопашную и разбиваем легкие приклады наших ружейных неженок о чьи-то груди и головы. Мы чувствуем вкус металла во рту от своей и чужой крови. Мы растекаемся по перекошенным плитам коридоров неудержимой волной, мы выхватываем ножи и лопатки и в слепой ярости режем и кромсаем, топчем еще живых, стремясь достичь того, что горит в наших мозгах пульсирующей красной линией. И когда достигаем, то нас не стронуть с этой линии даже танком. Прячась за разбитые кровати, перевернутые шкафы и почерневшие стены, мы вцепляемся в эту линию зубами. И один за одним докладываем о выполнении задачи. И нам так жаль, что приходится уходить, оставлять эту волшебную границу, но уже закованные в броню дружественные фигуры сменяют нас, и вновь хлопают минометы, заволакивая дымом и пылью улицу впереди, и штурмовики один за одним с ревом сваливаются сверху, обваливая вниз половинки домов и, как соломинки, раскидывая стволы деревьев в сквере.
Мы возвращаемся назад, обходя немые фигуры, подбирая своих ненастоящих раненых и не взаправдашних убитых. И бронированные фигуры больно хлопают нам по плечам и спинам и что-то шевелят губами из-под черных провалов касок. Но мы не можем разобрать ни слова, наши уши настроены только на сигналы наушника и мы равнодушно обходим «сияющих» великанов и спешим почистить винтовки. Ведь мы получили команду "отбой", а даже во сне мы привыкли выполнять все полученные команды. Нам даже доставляет удовольствие выполнять их, ведь это все не на самом деле, и сами мы — ненастоящие.
А затем мы снова просыпаемся, и запоздалый ужас наваливается на нас. И мы тихо скулим, скорчившись на замусоренной земле, сжав свои головы грязными руками со сбитыми в кровь кулаками. И мы никакие не морпехи, мы больше недостойны этого звания, мы лишили себя права называться так, потому что мы те, кто остался зачем-то жить… И осталось лишь молиться своим богам, у кого они еще остались.
— Господи, создал ты нас по подобию своему на потеху себе. Пожирают друг друга чада твои, аки пауки неразумные, и нет покоя и мира в мятежных детях твоих. За что нам доля твоя, Господи, за что наградил ты нас разумом и способностью мыслить? Не для того ли, чтобы тешили мы тебя игрищами кровавыми на потеху твою и ангелов твоих? Молю тебя, Господи, вселись в раба своего, дабы испытать на себе все то дерьмо, которое хлебаем мы по милости твоей. Здесь чадо твое, Господи, сукин ты сын, прием!

666-0
Ко мне часто приходят строгие вежливые женщины. Они убирают мою постель, чистят ковер в гостиной, приносят мне еду. Вешают в шкаф чистую одежду. Иногда я с ними разговариваю. Когда они не против. И тогда я их расспрашиваю, кем я был раньше, как называется это место. Но это бывает редко. Они все больше молчат и улыбаются мне, продолжая работать, сколько бы я с ними не говорил. Как будто я не вижу, что их улыбки ненастоящие. Я тоже умею так улыбаться. Меня Юра этому научил. Он сказал, что когда ты улыбаешься, люди лучше к тебе относятся. Все вокруг говорят — он мой доктор. Я им не верю. Докторов я знаю. От них всегда пахнет лекарствами, они одеты в белое и никогда не отвечают на вопросы. Юра не такой. Юра со мной подолгу обо всем говорит. И от него не пахнет аптекой.
Одна женщина, что убирает моё жилище, сказала мне, что мой командир разбился. И не знаю, кто это или что это, но знаю – это плохо, очень плохо. И мне было очень плохо. Я перестал есть. Даже мороженого не хотел, хотя мне его бесплатно предлагали. Потом Юра сказал мне, что та женщина пошутила. Мой командир на «коробке» ждет меня. Просто мне нужно набраться сил и отдохнуть, иначе я не смогу выполнять приказы. Юра хороший. Я ему верю.
Мы часто подолгу играем с ним в слова. Юра надевает мне на лоб блестящую холодную штуку и говорит какую-нибудь абракадабру, а я должен угадать, что она значит. Иногда я могу запомнить те слова, что он говорит. Есть простые. АКМ. Нож. Долг. Приказ. Есть такие, что я едва могу их произнести. Метеообстановка. Радиоориентир. Позиционирование. Есть смешные, их легко запоминать. Корма. Мостик. Гальюн. Жаль, я не знаю, что они означают. Каждый раз перед уходом Юра дает мне разжевать маленькие цветные штучки. Они совсем не противные. Сладкие. Юра говорит, что если я буду стараться, то вспомню, что означают все эти слова. Я очень стараюсь. Я так стараюсь, что даже пот со лба течет. Но у меня ничего не получается.
Иногда я выхожу на улицу. Иду вдоль дороги и смотрю на машины. Вокруг ходят люди. Много людей. Я им всем улыбаюсь, как учил Юра. Но они почему-то стараются отвернуться и побыстрей проскочить мимо. Наверное, я как-то не так улыбаюсь. Только один раз седая женщина мне тоже улыбнулась. Я за ней шел, пока она не свернула за угол. А потом — сразу назад. Бегом. Чтобы не потеряться. Я очень боюсь потеряться. Юра говорит: нельзя уходить далеко, потому что он меня может не найти. И тогда мне нечего будет есть и пить. И я могу умереть. Я не хочу умереть, поэтому никогда не ухожу далеко от своей калитки. Разве только за мороженым в магазинчик на углу. Там очень вкусное мороженое, с хрустящей корочкой, воздушное, нежное. И совсем не морозит язык. Только там работает Ахмад. Он совсем мальчишка. Однажды я залез в открытый ящик с мороженым и испачкал себе рукав. Наверно, поэтому Ахмад ругал меня и выгнал из магазина. Так я и не купил тогда мороженого. Теперь, когда я захожу в магазин, Ахмад называет меня русским идиотом. Я не знаю, что это значит, но, наверное, что-то плохое. Он это так произносит, что сразу ясно: плохое. Поэтому я хожу за мороженым тогда, когда Ахмад не работает.
Я часто вижу, как другие люди идут мимо моего дома, обнявшись или взявшись за руки. И улыбаются друг другу. Мне так никто не улыбается. Даже Юра. Наверное, это здорово, идти вот так, обнявшись. Я как-то попробовал обнять Розу, женщину, которая готовила мне обед. Роза тогда стояла как каменная, прижав руки к груди. Обнимать ее было совсем неинтересно, как шкаф. Поэтому я ее отпустил. Как только я отошел от нее, Роза заплакала и выбежала из кухни. И больше никогда не возвращалась. Вместо нее стала приходить другая женщина — Катя. Катя мне часто улыбается, но так, что подходить к ней не очень охота. Я и не подхожу.
Я люблю, когда утром в окно светит солнце. И когда закат. Когда закат, небо становится розовым. Я люблю смотреть на закат. Я стою на заднем дворе и смотрю на гаснущую розовую полоску, пока не становится совсем темно. Тогда я иду в дом и залезаю под теплый душ. А потом ложусь спать. Во сне я вижу цветные картинки. Как по визору. Только интереснее. Во сне я летаю. Не как птица, но летаю. Когда я просыпаюсь, то хочу вспомнить, как я летал и что для этого нужно. Но у меня не получается. Сны сразу забываются. Когда-нибудь я запомню свой сон и тогда смогу летать по-настоящему. Мне и Юра так говорит. Последнее время он редко ко мне заходит. Я его не виню — мало приятного возиться с таким недоумком, как я. Наверное, у него есть другие дела. Поинтереснее. Может быть, у него даже есть женщина, которую он обнимает и которая улыбается ему в ответ так, как те женщины на улице.

Quote (kot_vasil70)

666-0 Ко мне часто приходят строгие вежливые женщины

введено в поисковик. Результат:

Quote (kot_vasil70)

А потом…а потом… Потом они возвращаются. Снова умирают у тебя на глазах.

Введено в поисковик.Результат.

Достаточно?
В случае повторения - тема будет закрыта, автор сообщений - отправится в БАН.